Сокрытие цели, сбитие с курса, стратагема «шапки-невидимки».
Стратагема № 1. Обмануть императора, чтобы он переплыл море.
B доме над морем
Эта стратагема и ее история восходят ко временам военного похода, предпринятого танским императором Тай Цзуном (626— 649)[73] за море, против государства Когуре на Корейском полуострове. Мне известны две версии притчи.
Когда император с войском в 300 000 человек дошел до моря, он пал духом. Впереди только вода, вода без края.
Когуре в тысячах миль отсюда. Как туда переправиться? Почему он не послушал советников, предостерегавших его от этого похода? В смущении он обратился к своим военачальникам, чтобы узнать их дальнейшие планы. Те попросили время на размышления. Так как военачальники боялись, что император может отменить поход, они обратились в конце концов к хитроумному генералу Сюэ Жэньгую. Он не полез в карман за стратагемой, с помощью которой можно было бы мгновенно перенести императора и его воинов за море. Он заявил, что воспользуется хитростью, для чего вплоть до завтрашнего дня никто не должен глядеть на море, и сказал: «Что, если бы император мог проехать по морю, как посуху?» Сюэ Жзньгуй все подготовил. На следующий день офицеры сообщили императору, что богатый крестьянин, живущий прямо на берегу моря, пожелал доставить для войска провиант на время переправы и говорить с императором. Обрадованный император направился со своей свитой к берегу моря. Самого моря он не увидел, так как 10 000 искусно расположенных одноцветных полотнищ от палаток закрывали все поле зрения. Богатый крестьянин почтительно пригласил императора войти в дом. Повсюду на стенах висели дорогие занавеси, а на полу лежали ковры. Император и его спутники уселись и стали пить вино. Через некоторое время императору показалось, что со всех четырех сторон слышится свист ветра; удары волн раздавались в его ушах подобно грому. Кубки и светильники дрожали и качались. Удивленный император приказал одному из слуг отдернуть занавесь. Взгляд его упал на безграничную темную морскую поверхность. «Где мы?» — взволнованно вопросил он. «Вся армия движется в открытом море в направлении Когуре», — пояснил ему один из советников. Перед свершившимся фактом решимость императора окрепла. Теперь он отважно двигался навстречу восточному берегу.
Упражнения в стрельбе перед городскими воротами
В еще более древние времена произошла следующая история, которая в обеих вышеуказанных публикациях о 36 стратагемах приводится как демонстрирующая применение Стратагемы № 1.
Однажды один из находившихся в ведении Кун Жуна (153— 208) городов осадили враги. Как устоять без помощи извне? Средство нашел некий Тай Шицы. На следующий же день он в сопровождении еще троих всадников выехал за ворота осажденного города. Расположившиеся лагерем на некотором удалении вражеские воины с удивлением наблюдали за этой прогулкой. Тай Шицы спешился, установил у городской стены мишень и стал вместе со своими людьми упражняться в стрельбе. Когда они расстреляли все стрелы, все четверо сели на коней и вернулись в город. На следующий день все повторилось. Во вражеском лагере некоторые воины поднялись взглянуть на выезд, но остальные продолжали лежать и даже не повернулись в ту сторону. То же происходило и на третий день, причем уже ни один из вражеских воинов не счел упражнения в стрельбе достойными внимания. Наконец, на четвертый день Тай Шицы посреди этого занятия вдруг вскочил в седло, сильно ударил коня хлыстом и как стрела промчался сквозь кольцо врагов, увозя с собой донесение с просьбой о помощи. Когда враги опомнились и бросились вслед, он был уже за горами.
Размахивая красным знаменем, выступать против красного знамени
В частности, в сокрытии истинной цели с помощью отвлекающей маскировки обвинялся Линь Бяо в следующей формулировке:
«Ни на минуту не выпуская из рук цитатника Мао, постоянно возглашая Мао славу, в глаза он говорит красиво, исподтишка же кует планы убийства».
Когда в середине 70-х годов в немилость впал Дэн Сяопин, ему приписывали использование Стратагемы № 1 — затемнения истинного курса (и это обвинение до сих пор не снято). В тогдашней газетной кампании можно было прочесть, например, такое:
«Чтобы воплотить свою ревизионистскую программу, Дэн Сяопин сфабриковал три лживых документа: «Об общей программе совместной работы партии и всего народа», «Некоторые проблемы научной и технической работы» и «Некоторые вопросы ускорения промышленного развития». Общий знаменатель всей этой сорной травы — множество цитат из произведений революционных классиков... Это типичное свойство того рода авторов, которые на словах демонстрируют свое знание марксизма, на деле же отреклись от него».
Согласно китайской прессе, сокрытие истинной цели (а именно политики, служащей удовлетворению личных амбиций) являлось основным приемом в деятельности «банды четырех». Тогдашний председатель Коммунистической партии Китая Хуа Го-фэн так охарактеризовал их в правительственном сообщении от 26 февраля 1978 г.:
«Банда четырех — это клика... двурушников самого низкого пошиба, которые умеют ловко маскироваться. Они постоянно размахивают красным знаменем в битве против красного знамени, выставляют над собой боевые стяги борьбы с реставрацией капитализма, чтобы реставрировать капитализм, и громко провозглашают антиревизионистские лозунги, чтобы отвлечь внимание от своей ревизионистской деятельности. Их «революционное» поведение должно было скрывать под собой их истинную сущность».
То, что прежде оценивалось как доказательство ревностной преданности Мао, после их падения виделось уже в свете Стратагемы № 1. Не вызывавшие некогда никакого сомнения поступки и высказывания теперь казались чистым маневром, направленным на сокрытие настоящей линии, антисоциалистической. Газеты «Жэньминь жибао» и «Гуанмин жибао» эксплицитно указывали на Стратагему № 1. Чаще, однако, китайские средства массовой информации применяли цветистые описания этой стратагемы в современном духе, вроде «Носить красные шапки, но иметь черное сердце» или уже упоминавшегося «Размахивая красным знаменем, выступать против красного знамени».
Анализ под углом зрения Стратагемы № 1 часто можно встретить во внешнеполитических комментариях китайской прессы. Поскольку еще Ленин (соответствующий пассаж доныне цитируется в Китае) обвинял некоего г-на Левицкого в том, что последний отрекается от ревизионизма, чтобы скрыть собственный ревизионизм, многочисленные политические заявления Советского Союза толкуются не в их буквальном смысле, но в прямо противоположном.
Так, например, Советский Союз обвиняли в том, что истинная цель его южноафриканской политики — достижение превосходства стратегических вооружений, а также обеспечение стратегического морского пути вокруг Европы. «Антирасизм» Советского Союза и «поддержка народно-освободительных движений» служили, по мнению китайцев, лишь маскировкой истинных целей.
«Агрессоры, яростно подготавливающие новое наступление, особенно старательно и громогласно трубят о мире и разоружении», — говорится в одном из комментариев о советской политике; в другом месте упоминается о «музыке мира, предназначенной для того, чтобы заглушать грохот пушек». По мнению китайских обозревателей, Советский Союз достиг к тому времени ощутимого военного превосходства в Центральной Европе, но пытался еще увеличить его под прикрытием фраз о «сохранении равновесия». Особенно большое значение для этой маскировки и отвлекающих маневров, согласно китайскому анализу, имел советский лозунг «разрядки». С одной стороны, он позволял представить выраженное европейской Конференцией по безопасности признание неприкосновенности послевоенных границ как «огромный успех разрядки», хотя для Советского Союза здесь в первую очередь существенна была неприкосновенность его сферы влияния в Восточной Европе. С другой стороны, он вовсе не полагал необходимым следствием этого признания замораживание социального статус-кво, Советский Союз не видел препятствий для того, чтобы «поддерживать борьбу других народов за свободу и прогресс». По мнению китайских аналитиков, это означало, что Советский Союз присвоил себе право вмешательства во внутренние дела во всем мире. В результате Конференция по безопасности и сотрудничеству в Европе превратилась в «небезопасную конференцию в Европе», использованную Советским Союзом для достижения перевеса над Западом (китайская пресса, 1978-1980).
Но не только политика Советского Союза рассматривалась сквозь призму Стратагемы № 1. В 1982 г. обеим сверхдержавам, и Советскому Союзу и США, было предъявлено обвинение в том, что они, размахивая флагом «мирного разоружения», в действительности предпринимают безудержное наращивание военной мощи, а позднее к этому обвинению еще прибавился упрек в том, что «ограниченная разрядка на длительный срок» была возможна между ними благодаря их обусловленным гонкой вооружений чрезмерным экономическим запросам («Жэньминь жибао». 1987. 31 декабря). Наконец, точно таким же образом, по мнению китайской прессы, Вьетнам, прикрываясь вымышленной китайской угрозой, начал агрессию против Камбоджи («Жэньминь жибао». 1983. Июль).
Насколько глубокие корни пустила Стратагема № 1 в образе мыслей китайцев, демонстрируют также внешнеполитические карикатуры. Обычно Советский Союз представляется на них как кровожадный аллигатор, прикрывающий зубастую пасть платочком с надписью «прирожденный вегетарианец». На другой карикатуре Советский Союз изображался в виде акулы в очках, широко открытая пасть которой заглатывала одну за другой маленьких рыбок. Выступающая над поверхностью часть ее тела имела форму черного корабля и снабжена была надписью: «Мирное сотрудничество». На третьей карикатуре советские солдаты в Афганистане из могилы прокапываются в направлении нефтяных стран Ближнего Востока. Это происходит за ширмой, на которой нарисованы два голубя мира («Жэньминь жибао», 1978—1982). На два применения Стратагемы № 1 в XX столетии указывает упоминавшаяся книга о 36 стратагемах, вышедшая в 1987 г. в пекинском Издательстве Народно-освободительной армии:
«Во Второй мировой войне немецкая сторона 29 раз начинала перемещение войск в направлении французской границы; в результате, когда началось решительное наступление, французы не сразу поняли, что происходит. Сходным образом арабы подготавливали в 1973 году Йом-Кипурское нападение. После «шестидневной войны» 1966 года они ежегодно проводили военные маневры, во время которых войска концентрировались у Суэцкого канала. Под прикрытием очередных маневров они и начали наступление в день Йом-Кипур»[81].
Такая же интерпретация египетского отвлекающего маневра в войне «Йом-Кипур» дается в работе Хаима Герцога «Финал в пустыне — уроки Йом-Кипурской войны» (2-е изд. Берлин — Франкфурт-на-Майне, 1985, китайский перевод — Изд-во Народно-освободительной армии, Пекин, 1984).
Закончим главу о Стратагеме № 1 фразой из комментария в «Саныыилю цзи» («Мибэнь бинфа») («36 стратагем. Тайная книга военного искусства»):
«Весьма часто как раз общеизвестное скрывает под собою глубочайшую тайну».
